Фронтовая сестра/ Самой долгой и страшной остановкой на военном пути Марии Власовны Шаньгиной был блокадный Ленинград...
Фронтовые подруги Мария Шаньгина и Женя Барсукова. Ленинград. 1943 год.
Мария Власовна Шаньгина в 80-е годы прошлого века.
реди коллег - военных медиков.
В годы Второй мировой войны в Красной Армии, в отличие от армий других стран, женщины воевали практически во всех родах войск. Летчицы, зенитчицы, разведчицы, минометчицы и снайперы, пулеметчицы, связистки и даже танкистки, они сражались не менее храбро, чем солдаты-мужчины. Но более всего женщин было призвано на военно-медицинскую службу. Сотни тысяч бойцов обязаны жизнью медсестрам, санитаркам, которые выносили с поля боя раненых, сутками стояли у операционных столов, выхаживали и возвращали в строй бойцов. Ветеран Великой Отечественной войны, старший лейтенант медицинской службы запаса Мария Власовна Шаньгина признается: на войне было очень страшно… 900 осадных дней Уроженка села Пыелдино Сысольского района Мария Шаньгина была призвана в армию уже в июле 1941 года. К тому времени Мария получила медицинское образование – окончила фельдшерское отделение Сыктывкарского медтехникума. Работала заведующей фельдшерско-акушерским пунктом сначала в селе Усть-Лыжа, а потом в Кожве. Поэтому, когда ее призвали в армию, она твердо знала, что будет военной медсестрой. Но вот где ей придется воевать, Мария не знала. Сначала новобранцев с Севера привезли в Архангельск, где несколько дней обучали стрельбе и строевой подготовке. Вскоре Марии выдали военную форму и отправили в Вологду, где формировались и отправлялись на передовую линию фронта войска. Молодую медсестру направили с эшелоном солдат в Ленинград. В то время, вспоминает Мария Власовна, за Северную столицу шли ожесточенные бои. Раненые поступали непрерывным потоком. Вместе с тяжелоранеными она вернулась в Вологду, но ненадолго. Вскоре ее вновь направили в Ленинград. Тогда она еще не знала, что выберется из города лишь через три года. – Наш состав приехал на станцию Волхов, дальше железнодорожные пути были отрезаны немцами, – рассказывает М.Шаньгина. – Было приказано идти пешком до Шлиссельбурга, что в ста километрах от Волхова. Нам пришлось пробираться до города лесными тропами. Над лесом постоянно летали фашистские самолеты. Когда они засекали нас, то низко пикировали и обстреливали. До Шлиссельбурга дошли далеко не все. Далее предстояло пересечь Неву. Немцы регулярно обстреливали реку, а ночью освещали речную гладь ракетами, бомбили баржи. На одной из таких барж темной ночью на противоположный берег переправилась и дивизия, в которой служила М.Шаньгина. Удивительно, но в ту ночь на их баржу не упала ни одна бомба. Мария Власовна тогда посчитала, что им повезло. В Ленинград дивизия прибыла 7 сентября. Госпиталь разместился в здании института политработников. На следующий день, 8 сентября, вражеское кольцо сомкнулось вокруг города, началась блокада Ленинграда. В секретной директиве Гитлера войскам было приказано «стереть Петербург с лица земли». Так начался отсчет 900 героическим дням и ночам обороны. Вода и хвоя 8 сентября 41-го, вспоминает Мария Власовна, было страшным днем. Загудели немецкие самолеты – началась бомбежка. «Я посмотрела на небо, оно было черным-черным от огромного количества вражеских самолетов, – рассказывает она. – Бомбежки были ежечасными. Немцы сбрасывали очень много термитов – зажигательных бомб. Город разрушался на глазах. Кругом пылали пожары. В тот же день фашисты взорвали Бадаевские склады, откуда получал продукты весь Ленинград. Горели мука и сахар. В воздухе висела страшная черная взвесь. Дым пожара видели все ленинградцы. Тогда сгорело все продовольствие». В Ленинграде начался жуткий голод. Постоянно уменьшались нормы хлеба по карточкам: для рабочих норма снизилась до 250 граммов, для детей и служащих – до 125 граммов. Да и хлебом то, что выдавали, назвать было трудно. «Хлеб, как глина, – сырым его невозможно было есть, – вспоминает Мария Власовна. – Блокадный хлеб состоял наполовину из опилок. Других продуктов не выдавали. Есть хотелось всегда, даже во сне. Поэтому полученный хлеб мы не ели сразу, а старались просушить на буржуйке на сухари, а потом сосали их – пока сосешь сухарь, кажется, что не такая голодная. Я слышала, что жители города ели собак и кошек, нам же часто приходилось довольствоваться лишь подсоленной водой». Зимой к голоду прибавлялся невыносимый холод. Стекол не было, окна были забиты фанерой, завешены одеялами. Во время блокады от голода и холода в Ленинграде погибло более 600 тысяч человек. Мария Власовна вспоминает, как по улицам города тянулись бесконечно печальные вереницы санок. На них везли мертвых людей. Трупы лежали на асфальте. Полуживые жители города умирали на ходу. Смерть была всюду. Несмотря на голод и невыносимо тяжелые условия, медицинский персонал делал все, чтобы быстро вылечить солдата, вернуть его на фронт. Медсестры заготавливали хвою, крапиву, лебеду и щавель. Из этого они варили отвары и каши. Зеленовато-мутные настои в ту страшную пору были единственным доступным источником витаминов, спасавшим от цинги, которая косила людей наравне с голодом. Раны у цинготных солдат не срастались, вспоминает М.Шаньгина, разваливались. Из последних сил Врачи, фельдшера, санитары и медсестры по двое-трое суток не спали, оказывая квалифицированную помощь раненым воинам. «Раненых было много, – вспоминает М.Шаньгина. – Всех надо было раздеть, отмыть, ведь их приносили из окопов грязных, закопченных. Потом перевязать, одеть в чистую одежду и разнести по отделениям. Грязное белье несколько раз пропускали через дезкамеру, потом отстирывали, утюжили. Все надо было делать очень быстро. Не успеваешь одну партию обработать, уже других привозят. И каждого надо поддержать добрым словом, чтобы не теряли наши бойцы надежды. Ведь нередко бывало, что тяжелобольные солдаты приходили в отчаяние, ругались, некоторые даже пытались буянить. А один солдат после выписки пригласил меня на свидание. Правда, увидеться с ним мне не довелось, он был ранен и эвакуирован в другой госпиталь». Кроме того, на плечи молодых, еще не успевших похудеть до состояния дистрофии, ложилась и другая тяжелая работа. Марии Власовне помимо обязанностей медсестры приходилось рыть землянки и окопы, строить бараки, косить траву, пилить дрова, носить воду. – Все работали в неимоверно трудных условиях, – вспоминает М.Шаньгина. – Не было электричества, работать приходилось при коптилках. Не работали водопровод и канализация. А эти постоянные авианалеты и артобстрелы… Во время воздушных атак мы спускали раненых в подвал и бомбоубежище. Те, кто мог самостоятельно передвигаться, спускались сами, а «тяжелых» мы таскали на носилках. За сутки порой приходилось эвакуироваться по нескольку раз. Спускали и поднимали больных, спускали и поднимали. Столько носилок перетаскаешь, что потом ни рук, ни ног не чувствуешь. Потом раненые бойцы устали ходить туда-сюда, да и у нас силы были на исходе. Решили больше не спускаться, если суждено погибнуть от бомбы или снаряда, то и убежище не спасет. Не было в блокадном Ленинграде безопасного места. Когда в январе 1944 года блокада Ленинграда была снята, М.Шаньгина в составе дивизии направилась на Волхов. Теперь уже наши войска не оборонялись, а шли в наступление. Места, где проходили бои, представляли собой ужасающую картину: дымящиеся танки, расплавленные, искореженные орудия, кругом – крики и стоны раненых: «Сестра, сестра…». Медсестры, вооруженные лишь сумкой с медикаментами и противогазом, шли прямо по трупам, отыскивая оставшихся в живых бойцов, часто сами попадали под обстрелы. Первую медицинскую помощь раненым они оказывали прямо на поле боя. После Волхова М.Шаньгину перевели на Второй Украинский фронт. В его составе Мария Власовна прошла фронтовыми дорогами Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии и Чехословакии. Там также шли ожесточенные бои. «Помню, что под Полтавой немцы захватили железнодорожный вокзал, в котором было много наших солдат, – рассказывает Мария Власовна. – Сначала их пленили, а потом сожгли. Мы тоже брали в плен немцев. В Молдавии, например, наши войска взяли в плен 2500 фашистов. Их привезли в наш госпиталь. Одни были в юбках, другие – вообще без штанов. Больные, исхудавшие. Мы их лечили, кормили, причем паек у них был гораздо лучше, чем у нас. Но все равно многие умирали. Живые копали для них могилы, а если не могли, то им помогали наши русские солдаты». После Победы 9 мая 1945 года Мария Власовна встретила в Румынии. Многие праздновали Победу, а войска Второго Украинского фронта собрались в дальний путь. Для них война не окончилась. В первых числах мая соединениям фронта предстояло сначала отправиться в Чехословакию, а потом более чем за десять тысяч километров – через Польшу и необъятные просторы СССР – на Дальний Восток, где еще тлел второй очаг войны с японцами. – Приказ есть приказ, мы его не обсуждали, но воевать с японцами мне не довелось, – говорит Мария Власовна. – Мы приехали во Львов, где нас застало известие о том, что японцы разгромлены. В декабре 1945 года я демобилизовалась. Удивительно: Отечественная война принесла столько горя, разрушила многие судьбы, но реликвии, связанные с ней, фронтовики хранят как самое драгоценное, что у них есть. И ни годы, ни невзгоды, выпавшие на долю Марии Власовны Шаньгиной, не сломили ее характер. Ее жизнелюбию можно только позавидовать. Не снимая шинели, в 1945 году М.Шаньгина поступила на службу в медицинскую часть МВД Коми АССР, где проработала более тридцати лет. А когда вышла на пенсию, принимала активное участие в военно-патриотическом воспитании молодежи. Сейчас Марии Власовне 90 лет. О тех теперь уже таких далеких днях напоминают множество наград, среди которых орден Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германией». Елена МАКИНА. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. |
Поздравление Президента 
