| Общество |
17 декабря 2013 года |
Тундра - как сыр/ Что делать, если и пастбища, и оленьи шкуры в дырах?
Товары первой необходимости оленеводам Коми приходится доставлять с оказией, а заболевшие в тундре рискуют оказаться на лечении в другом регионе. В республике собираются строить кожевенный завод, но будет ли сырье для его работы? Эти и другие проблемы оленеводства в республике обсудили на коллегии Министерства сельского хозяйства и продовольствия РК в минувшую среду. Проблемы – в частностях Если оценивать дела в этой отрасли в целом, может показаться, что с оленеводством в Коми все хорошо. По словам первого заместителя министра Алексея Буткина, за два с половиной года, прошедшие с момента старта программы по развитию оленеводства, отрасль получила из республиканского бюджета 127 миллионов рублей. Если сравнивать с тем, что было раньше, выйдет, что объем финансирования увеличился почти в четыре раза. Неплохие показатели для отрасли, в которой трудится чуть больше двухсот человек, не правда ли? Как рассказала главный специалист-эксперт отдела животноводства министерства Ольга Канева, с 2010 по 2012 год поголовье оленей в хозяйствах увеличилось на 5,2 процента, реализация оленей на убой – на 60 процентов. Государство выплачивает субсидии на поддержку северного и племенного оленеводства, на страхование рисков, на ветобслуживание, на охрану пастбищ от хищников, на строительство коралей и изгородей, покупку техники, землеустроительные работы, обеспечение пожарной безопасности. Проблемы, как всегда, в частностях. К примеру, в прошлом году среднемесячная зарплата оленеводов выросла почти на 70 процентов к уровню 2010 года и составила… аж 17,7 тысячи рублей. Есть еще ежемесячная республиканская выплата в 4 тысячи рублей за кочевой образ жизни, но, согласитесь, при работе в таких условиях – это далеко не золотые горы. По-прежнему не решен вопрос с регулярной доставкой оленеводам товаров первой необходимости и вывозом их продукции. Как правило, происходит это с оказией, когда в тундру отправляют вертолеты, чтобы вывезти детей оленеводов на учебу или, наоборот, привезти их домой на каникулы. Как отметила Ольга Канева, из-за этого возникают проблемы с перегрузом вертолетов, а это очень опасно. Видимо, необходимо искать средства на доставку грузов к местам кочевий и обратно. Труба преткновения Вице-спикер Госсовета РК Валерий Марков, участвовавший в заседании, задал вопрос: каков процент потерь пастбищ из-за добычи полезных ископаемых в тундре? Оказалось, что официальных статистических данных нет, но если «на глазок», то территориально потери небольшие. – Может, и небольшие, – вздохнул В.Марков. – Но из-за них тундра у нас как сыр – вся в дырках. Разве это хорошо для пастбищ? Оказалось, что не очень. Как рассказал руководитель кооператива «Оленевод» Сергей Пасынков, за последние семь лет из-за появления промышленных объектов пастбища сократились примерно на 10-15 процентов. Но беда не в этом. Нефтяники неплохо заботятся об экологии своих производственных точек, рекультивации земель. В результате вокруг этих объектов весной раньше всего появляется свежая зелень и стоит до поздней осени, когда остальная тундра уже голая. Естественно, олени стремятся на эти участки, а там их встречают браконьеры, которые облюбовали промышленные объекты для легкой охоты. Получается, что хоть кормовой базе такая «дыра в сыре» и не в ущерб, а оленевод в убытке… Идущие через тундру дороги, по словам С.Пасынкова, оленям тоже не помеха, сделаны переходы, да и сами дорожные насыпи вполне преодолимы. Чего не скажешь о газопроводе. – Наши пастбища разрезаны ниткой газопровода на две части с севера на юг, а хода через трубу нет, – рассказал руководитель кооператива. – Олени не могут кочевать, и вездеходам ее не переехать. Объезжаешь половину стоянок, а потом упираешься в трубу. Приходится возвращаться за сотни километров, чтобы ее объехать. А первые годы после прокладки газопровода возле трубы такая «няша», что и на лыжах не пройти, и стада туда подпускать ни в коем случае нельзя. Было уже так: стадо подошло к газопроводу и увязло. Двести голов! Пришлось оленей за рога привязывать и вездеходами вытаскивать. Только вертолетом можно долететь Кроме того, Сергей Пасынков упомянул о проблемах, которые возникают при вывозе из тундры заболевших оленеводов. Дело в том, что границы кочевий не совпадают с региональными, и бывает, что стадо из Коми пасется совсем недалеко от Воркуты, но при этом официально находится на территории НАО или ЯНАО. В таких случаях санавиаторы республики не имеют права вылетать за больным, и его забирают их коллеги из соседнего региона. Увозят, соответственно, не в Воркуту… – И вышло однажды так, что наш оленевод оказался в чужом городе, как котенок брошенный. Без документов, поскольку он их с собой в тундру не берет, они у него в Воркуте хранятся, без денег, без мобильника, – говорит С.Пасынков. – Кое-как смог связаться с руководством кооператива, чтобы его оттуда забрали. Кроме того, по мнению С.Пасынкова, было бы неплохо, если бы закон предусматривал компенсации на строительство деревень для оленеводов-пенсионеров, которые бы находились в местах кочевий. Таким образом, дети и внуки «отставников» могли бы их часто навещать. Кооператив «Оленевод» сейчас как раз хочет строить такую деревню. Оводы-«перфораторы» Заместитель генерального директора ООО «Агрохолдинг» Татьяна Чеусова поделилась планами своего предприятия – двумя проектами, которые должны поспособствовать развитию оленеводства. Первый проект – открытие кожевенного завода в Инте. Но, как уже не раз говорилось, шкур от оленей, выращенных в Коми, для рентабельности предприятия явно не хватит, поэтому нужно будет договариваться о поставке сырья с соседями. Между тем в Ненецком автономном округе сейчас шкуры начинают солить и отправлять на переработку в Финляндию. Участников коллегии заинтересовало: может, и Коми стоит идти по такому пути? Но Татьяна Чеусова решительно дала понять, что такая овчинка выделки не стоит: за шкуру платят всего семь евро, и доставка за свой счет, так что даже внакладе останемся. Что касается соседей из НАО… Видимо, они в поисках пути решения проблемы решили поэкспериментировать. Так пусть экспериментируют, в итоге все равно к нам эти шкуры будут отправлять, оптимистично заключила представитель «Агрохолдинга». Впрочем, в реализации этого проекта есть своя ложка дегтя – оленьи шкуры в Коми сплошь «перфорированные» оводом. Из-за их безнадежной дырявости, а также густого меха, затрудняющего процесс обработки, шкуры не хотят приобретать предприятия в соседних регионах. Поэтому нужно срочно решать вопрос с поголовной сентябрьской прививкой оленей от личинки овода. Тогда через три-четыре года шкуры станут вполне кондиционными. Алексей Буткин, явно загрустивший от того, что перспективность описываемого проекта зависит от слишком многих составляющих, поинтересовался, а нельзя ли будет на этом же заводе выделывать шкуры крупного рогатого скота, и услышал положительный ответ: оборудование подходит, только реагенты нужны другие. – Так это же решает все проблемы эффективности! – оживился замминистра. – Зачем нам тащить шкуры из Тмутаракани, когда у нас есть КРС, у которых тоже шкуры некуда девать! На выпас... в Княжпогост Второй проект «Агрохолдинга» – развитие таежного оленеводства на территории Княжпогостского района. Уже готова изгородь вокруг пастбища, куплены пятьсот оленей, которые в марте-апреле прибудут в республику из Надыма. Подразумевается, что данный проект будет не только сельскохозяйственным, но и туристическим, с модными нынче приставками «эко» и «этно». Правда, многие из присутствовавших на коллегии поначалу не поняли, зачем тащить оленей в центр республики, не проще ли их «отаежить» в муниципалитетах, более близких к привычным местам обитания рогатых, – Ижемском, Усть-Цилемском, наконец, Удорском районах? Оказалось, что Княжпогостский район был выбран «Агрохолдингом», поскольку в распоряжении предприятия оказался подходящий участок в этом муниципалитете, уже со всеми необходимыми документами, так что это счастливо исключило долгие месяцы бумажной волокиты по его оформлению. Подняли на заседании и тему нелегального выпаса оленей на участках, закрепленных за кооперативами, о чем недавно уже писала «Республика». Кстати, Сергей Пасынков затронул вопрос и о социальной незащищенности оленеводов-частников: те, кто не имеет закрепленных участков, не могут получать господдержку как владельцы личных подсобных хозяйств. Получается абсурдная ситуация – частных хозяйств как бы нет, а частные олени при этом есть… Анна ПОТЕХИНА. Оленьи пастбища разрезаны ниткой газопровода на две части с севера на юг, а хода через трубу нет. Олени не могут кочевать, и вездеходам ее не переехать. Объезжаешь половину стоянок, а потом упираешься в трубу. Приходится возвращаться за сотни километров, чтобы ее объехать. Бывает, что стадо из Коми пасется совсем недалеко от Воркуты, но при этом официально находится на территории НАО или ЯНАО. В таких случаях санавиаторы республики не имеют права вылетать за больным, и его забирают их коллеги из соседнего региона. Оленевод остается один в чужом городе без денег, документов и связи с родными. |
Общественные работы помогли трудоустройству многих жителей сельских районов 
