| Из первых уст |
25 сентября 2009 года |
Сергей Носков: "Процесс сочинения не кончается никогда"
Остается ровно неделя до события, которого с нетерпением ждет театральная общественность Сыктывкара, – премьеры национальной оперы «Куратов». Интерес к проекту в немалой степени подогревается тем, что музыку к опере написал и наш, и уже не совсем наш композитор Сергей Носков. Более полутора десятков лет Сергей с семьей проживает в Великобритании. Как известно, земляки не бывают бывшими. Тем не менее идею художественного руководителя театра Ии Бобраковой предложить именно Сергею написать оперу, посвященную Ивану Куратову, не все восприняли однозначно. Как бы там ни было, 2 октября для многих обещает стать временем Ч. А пока Сергей Носков – гость нашей редакции. – Сергей, понимаю, что история не нова, и все же читатели не поймут, если я не спрошу, почему 17 лет назад ты вдруг стал гражданином Великобритании? – Как и все значительные события в жизни – это было результатом случайности. Однажды, возвращаясь из отпуска, столкнулся со старым приятелем в Москве, вместе учились в консерватории. Он искал музыканта-композитора для музыкального сопровождения к камерному спектаклю «Дневник сумасшедшего» по Гоголю, который он намеревался вывезти в Англию. Предложение оказалось заманчивым и свое-временным. Особых планов у меня тогда не было. Бизнес, которым я занимался, шел на убыль. А любопытство к Англии было, и я согласился. Тем более что он брал всю организацию на себя: визы, билеты и прочее. Одним словом, мы поехали. Спектакль мы показали только несколько раз в северных городах Англии. Публика шла неохотно. И вот в одно прекрасное утро мы обнаружили, что наш предводитель исчез. Безо всякого уведомления. Мы остались предоставленными сами себе… – Жуткое, наверное, ощущение было? – Было неприятно, конечно. Виза была на полгода, мы решили для начала податься в Лондон, а там видно будет. Кстати, когда я подал на продление визы, выяснилось, что в министерстве иностранных дел потеряли все мои документы. Сначала они прислали письмо: дескать, в связи с нарушением визового режима просим вас покинуть Великобританию. Какие такие нарушения? Я никаких законов не нарушал! Все было сделано вовремя. Стали разбираться – мои документы пропали. Я был очень-очень удивлен. В нашей стране документы не теряют, а уж в респектабельной, чопорной Англии... Вот тогда действительно жутковато стало, без документов я – никто и ничего не могу сделать. Пришлось нанимать адвоката. – Адвоката? Без денег, без знания языка? – Ну, к тому времени язык я уже знал достаточно, чтобы объясниться. И деньги нашлись, и друзья помогли, я тогда уже начал подрабатывать, хотя жил, конечно, очень скромно и трудно. История эта с документами длилась долго, но адвокат все же выиграл дело, и мне дали вид на жительство, хотя документы так и не вернули. – А чем же ты жил это первое время? И где? – Снимал комнату, в Лондоне это не проблема, нашел довольно-таки быстро новых русских знакомых. Это были простые ребята, которые подрабатывали разными строительными халтурками. С ними и я. Где-то квартирку подремонтировать, кому-то забор починить, покрасить, обои поклеить. – И супруге тоже надо было куда-то пристраиваться… – С ней как раз все оказалось проще. Эля хотела заниматься чем-нибудь, так или иначе связанным с музыкой, она, кстати, тоже композитор. В газете мы увидели объявление, что балетная школа ищет аккомпаниатора. Я позвонил, договорился о встрече. Элина игра понравилась, и ее взяли на работу. – Но в музыкальном плане ты наверняка тоже пытался продвигаться? – Конечно. Особенно хорошо помнится мой первый заказ. Все началось опять-таки случайно, на одной из вечеринок, со знакомства с одним профессиональным актером – ирландцем Лионом. Мы разговорились, и, наверное, тогда же в разговоре промелькнуло, что у меня нет инструмента. Он запомнил, однажды звонит и говорит, мол, Сережа, у меня для тебя есть инструмент, приезжай. Оказалось, это детский синтезатор на три октавы, были там какие-то тембры, очень «электронные»… Но это было неважно, главное – сам факт: появился инструмент, и что-то можно записать. Компьютера у меня тогда еще не было, я играл и все, что сочинялось, записывал на магнитофон. Процесс сочинения ведь все равно не кончается, постоянно возникают в голове мелодии, которые жалко терять. Так я и записывал, собирал свой маленький музыкальный фонд, знал, что рано или поздно у меня все равно будет композиторская работа. И студия будет, и эти мелодии пригодятся. Лион же познакомил меня со своим коллегой, с которым они тогда ставили спектакль на трех актеров. Маленький совсем спектакль, маленький театр, так они пробивали свой путь наверх. Денег у всех было немного, для показа спектаклей они снимали крохотные залы – человек на сто зрителей, которые иногда располагались в подвалах, иногда при пабах. В Англии вообще хорошо развита театральная самодеятельность. Так вот, ребята попросили написать для них музыку. Я записал на магнитофон несколько вариантов, им понравилось. Они сняли студию, и на профессиональной серьезной аппаратуре мы сделали фонограмму. Это была моя первая оплаченная работа. А потом потихонечку как-то все пошло: была работа для рекламы, для театра, для телевидения. Сделал музыку и саунд-дизайн для нескольких короткометражных фильмов. До полнометражных вот дело не дошло, там своя мафия... Вспомнил еще одну историю, если любопытно. Была у меня попытка связаться с поп-музыкой. По объявлению нашел ребят, которые делали свою программу. Для репетиций они снимали специальные репетиционные комнаты при студиях звукозаписи. Они дали мне свой инструмент – довольно приличный синтезатор. Мы репетировали их собственный репертуар – симпатичные песни, по стилю напоминавшие «Битлз». И все же это была жуткая самодеятельность. Я как-то попытался их мягко поправить, сделать лучше, интереснее, но они встали в такую позу! Как это какой-то там русский будет учить, что им делать! Я не стал настаивать, но одно мое условие было жестким, я им как-то сказал: ребята, репетируя на такой кошмарной громкости, вы скоро оглохнете. Вся моя юность прошла в эстраде, и я знаю, что, когда рядом с тобой в полную силу играет ударная установка, это так же губительно для слуха, как рев взлетающего рядом самолета. Они сказали: будем репетировать, как хотим. Стало понятно, что я уже недостаточно молод, чтобы играть в такие игры (как говорят в кино, too old for this shit). Я ушел и больше не искал никаких групп, а стал целенаправленно копить деньги, чтобы собрать свою студию и ни от кого не зависеть. А с того спектакля, для которого я тогда написал музыку, мне до сих пор что-то капает… – Выходит, авторские права в Англии защищены хорошо, не в пример России. И все же, когда у тебя появилась студия, а с нею и больше возможности популяризировать свое творчество, какие трудности встали на пути? И кто помогал осваивать музыкальные компьютерные программы? – Сейчас у них есть специальные факультеты при университетах и колледжах, где этому учат, а тогда никаких учителей не было, все пришлось осваивать самому. А трудность была одна: деньги. Если ты хочешь, чтобы твое произведение исполнялось, музыкантам надо платить. Нанимать зал, продавать билеты. Все это требовало денег, которых не было. Я решил записывать свои диски и продавать. Записав несколько демо-вариантов, стал их рассылать по почте, интернет тогда не был настолько развит, как сегодня. Сочинял всякую музыку, главное для меня было – заинтересовать кого-нибудь, чтобы мне сделали заказ. Справочников с адресами медиакомпаний, где нужна музыка, было много. По этим адресам я и рассылал диски, по два-три в день. – И что же – тишина? – Увы, все без ответа. Потом уже я узнал: таким способом что-то пробивается крайне редко, поскольку из конверта все идет сразу в мусорную корзину, даже без знакомства с содержимым. – Удивительно, настолько никому не нужна профессиональная музыка? – Как сказать… Потребность, наверное, есть всегда. Но все «работодатели» заинтересованы прежде всего в деньгах. Деньги… деньги… Иногда просто тошнит от этого. Опытные люди мне потом объяснили, как обычно поступает человек, которому нужна музыка, допустим, продюсер. В большинстве случаев он не заботится о качестве. В его интересах найти самого дешевого композитора. Или вовсе не композитора, порой можно обойтись и соседом, который умеет тыкать пальцем в синтезатор, и ему достаточно заплатить пять копеек. А еще лучше и вовсе не платить, а найти какую-нибудь безвестную «сидишку», чтобы обойтись без оплаты авторских. – Ну не может же быть такого, чтобы абсолютно никого не волновало качество музыки?! – С первых же дней, когда я начал вслушиваться в то, что там у них звучит по телевизору, у меня буквально волосы дыбом встали, это какой-то ужас! Вообще, наверное, есть такие люди, которых все же волнует качество (например я)… Но если серъезно, то это большей частью уже крупные компании, которые делают крупные проекты и используют известные имена. – И все же трудно поверить, чтобы никто не слушал серьезную музыку. – Насколько я знаю – на концерты ходят… Хорошую музыку можно услышать на концертах российских оркестров или оркестров других стран (в которых, кстати, большинство исполнителей опять же из России), или в хороших, дорогих телепрограммах. После рождения дочери я начал интересоваться и детскими программами. Попадается очень интересная, талантливая музыка для детей. – Сергей, а как ты попал в Британскую академию композиторов? Дает ли это тебе что-нибудь в плане профессионального общения? – Попал просто: подал заявление. Одно из условий членства – чтобы у композитора что-то исполнялось для публики по билетам, за деньги. Я предоставил все необходимые документы, проблем с этим не было. А общение, конечно, есть… Мы видимся с коллегами на собраниях академии, общаемся, иногда вместе ходим на концерты или в пабы. – Вы еще не определились, какую национальность будет «носить» дочь Маша? – Думаю, когда дочери исполнится 16 лет, она сама определится с национальностью. Во всяком случае, по-русски она говорит вполне прилично, хотя иногда еще и путает «падежов». – А ты пишешь музыку для детей? – Конечно. Недавно написал хор «Фома» на стихи Михалкова. Передал через сестру в Сыктывкар, но пока ответа не было. Зато заинтересовался консерваторский приятель, который руководит хоровой школой в Рыбинске. Они исполнили его на двух международных конкурсах, завоевали главный приз на одном, серебряную медаль на другом и теперь возят «Фому» по всему миру. – А как ты отреагировал на предложение написать музыку для оперы «Куратов»? И как полагаешь, почему выбор пал именно на тебя? – Это была полная неожиданность. А выбор… Не знаю, наверное, потому, что я уже писал на стихи Куратова, правда, к предыдущему юбилею – к 150-летию… – Можно сказать, что это был тяжелый труд? – Музыка писалась очень легко, можно сказать, сама собой. Сложность была вот в чем. Либретто Альберта Ванеева показалось мне сильно политизированным, но я не стал ничего оттуда убирать. Его поэтический язык очень хорош, я читал и наслаждался. Там настолько все профессионально сделано, что убрать хоть самую малость, не нанеся ущерба, – просто невозможно. И в результате очень долгих и мучительных размышлений у меня родилась идея написать оперу о том, как некий Поэт пишет либретто к опере о Куратове. В процессе работы появился еще один персонаж – Муза. Но не та муза, которую мы знаем по греческим мифологиям, а… впрочем, «не будем раскрывать секреты раньше времени» – приходите на спектакль и сами увидите. Прошлым летом, как и было договорено, я привез клавир, но поскольку было добавлено много нового материала, опера получилась не двух-, а трехактная. Меня попросили сократить до двух. И вот теперь она репетируется в укороченном варианте. – Тяжело было резать «по живому»? – Конечно, но другого выхода не было. Много красивой музыки ушло, надеюсь, она пригодится в другом месте. Есть еще и такой нюанс. Музыка получилась довольно трудной для исполнения. В некоторых местах солистам приходится петь на пределе. Хочу отметить, что все они работают с полной отдачей и очень хорошо справляются с материалом. Однако я понял для себя одну простую вещь: конечно, солисты талантливы и все могут спеть. Но до премьеры еще довольно много репетиций, и такое напряжение не очень полезно для голосовых связок. А если исполнитель в единственном числе и дублеров нет? Следующая моя опера уже точно будет гораздо легче для исполнения. А то один из солистов признался, что если бы он меня встретил в начале репетиционного процесса, то… Но теперь все ноты «впелись» и все хорошо, проблем никаких нет. – Показывал ли ты кому-нибудь музыку во время работы? – Только жене, ее всегда интересует, что я пишу. Очень хотелось показать готовую оперу моим сыктывкарским коллегам, узнать их мнение, но, к сожалению, не было времени. Я надеюсь, что они придут на премьеру, и мы еще увидимся. – Как ты думаешь, продолжится ли твое сотрудничество с республикой? – Во всяком случае, очень этого хотелось бы. Беседовала Марина ЩЕРБИНИНА. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. |
Авраам Грант: "С помощью спорта можно достичь многого" / Впрочем, за подготовку нашей футбольной смены возьмется не он, а "Единая Россия" 
