Андрей Рейшахрит из клана Маршаков

/ Наш корреспондент встретилась с живущим в Воркуте внучатым племянником классика детской литературы

Андрей Рейшахрит. 2008 г.

Андрей Рейшахрит и Самуил Маршак. 50-е годы.

С.Маршак в Англии. 1913-1914 гг.

С.Маршак с женой, сестрой Сусанной и дочерью Натанэль. 1915 г.

Самуил Яковлевич Маршак

(03.11.1887 – 04.07.1964)

Родился в Воронеже. В 1912-1914 годах учился в Лондонском университете. До  Октябрьской революции опубликовал первые переводы английской поэзии.  Первые детские стихи появились в печати в 1923 году.  Широкую известность и  всенародную любовь принесли поэту книги стихов «Детки в клетке» (1923 г.), «Сказка о глупом мышонке» (1923 г.), «Почта» (1927 г.),  «Вот какой рассеянный» (1930 г.), «Мистер Твистер» (1933 г.), «Волк и лиса» (1935 г.), «Веселая азбука» (1939 г.),  «Хороший день» (1940 г.), «Пожар» (1952 г.). Четырежды – в 1942, 1946, 1949,
1951 гг. – удостаивался Государственной премии СССР.

Самуил Маршак. Это имя наверняка известно всем россиянам. Не одно поколение юных граждан нашей страны выросло на его книгах. Писатель уже более сорока лет назад ушел из жизни, но его произведения до сих пор занимают первые строчки всевозможных литературных рейтингов. Такова судьба по-настоящему талантливых книг и их авторов. В Республике Коми имя С.Маршака увековечено в названии Национальной детской библиотеки. Но, оказывается, Сыктывкар не единственная точка на карте нашей республики, связанная со знаменитым детским писателем. Вторым домом для внучатого племянника Маршака – Андрея Рейшахрита уже давно стала Воркута. Андрей Львович не только хорошо знал своего именитого родича при его жизни, он является пропагандистом его творчества, выпустил в Воркуте несколько книг о Маршаке. Побывав в заполярном городе, наш корреспондент встретилась с А.Рейшахритом.

– Андрей Львович, обычно ближайшие родственники и потомки знаменитостей проживают в столицах, а не в Заполярье. Вы исключение из этого правила. Когда и что привело вас в Воркуту?

– В какой-то мере охота к перемене мест. Родом я петербуржец, окончил физический факультет Ленинградского университета. После окончания ЛГУ работал в оптическом институте
им.С.И.Вавилова, одновременно читал лекции в горном институте. Воркутинский горный институт является филиалом Санкт-Петербургского горного института, старейшего технического вуза России. Когда объявили конкурс на замещение вакантной должности преподавателя физики в заполярном филиале, выставил свою кандидатуру. В отличие от многих Воркуту к тому времени я уже хорошо знал, с 1976 года выезжал сюда в составе стройотрядов.

Хорошо помню первую поездку в Коми. Привезли нас в село Небдино, в Корткеросский район. А фронт работ там отсутствовал. На речном «трамвайчике» снова доставили в Сыктывкар, где располагался штаб студенческих отрядов. Он и решил нашу судьбу – на двух самолетах перебросили в Воркуту. Здесь работали на заводе крупнопанельного домостроения, строили дополнительные пути к шахтам. Первая поездка в составе ССО не оказалась последней, в Воркуту я приезжал несколько лет подряд. Выиграв в 1980 году конкурс на вакантную должность в Воркутинском горном институте, стал уже постоянным жителем этого города.

«Жажда разнообразной деятельности характерна для всех поколений Маршаков.  Все представители этой династии имели художественные, литературные наклонности».

– В Воркуте вас хорошо знают. Здесь преподавательскую работу вы совмещаете с издательской – под вашим началом выходит журнал «Народное хозяйство Республики Коми». Вы – автор мемуаров о Самуиле Яковлевиче Маршаке, член воркутинского литературного объединения «Сполохи». Недавно вышел сборник стихотворных переводов с украинского, сделанный вами. Увлечение литературным творчеством – это, наверное, фамильное, семейное?

– Жажда разнообразной деятельности характерна для всех поколений Маршаков. Все представители этой династии имели художественные, литературные наклонности. Из рода Маршаков была моя мама, Евгения Моисеевна. Ее отец Моисей Яковлевич и Самуил Яковлевич Маршак – родные братья. Мой дед, к примеру, в юности хорошо рисовал. Но по стезе художника пойти не смог. В семье росли шестеро детей, а он, старший, был обязан заботиться об остальных. Моисей Яковлевич окончил политехнический институт в Санкт-Петербурге, всю жизнь работал экономистом.

Юдифь Яковлевна Маршак окончила консерваторию. Еще одна сестра – Сусанна – после революции с мужем вынуждена была эмигрировать в Бельгию. После начала Второй мировой войны супруги чуть ли не пешком прошагали всю Европу, а очутившись в Португалии, сели на океанский пароход и переплыли в Америку. В нашей семье существует такой рассказ о супруге Сусанны Яковлевны. После Октябрьской революции он, как и все «деклассированные элементы», вынужден был заполнять всевозможные анкеты. В каждой из них значилась графа «пол». Так как в ряде анкетных граф он вынужден был записываться как «бывший», то в графе «пол» по аналогии вывел: «б.м.», «бывший мужской». Остроумный был человек. Кстати, их дочь Авиталь тоже имела художественные наклонности, была ученицей великого Пикассо.

Младший брат Самуила Маршака – Илья имел техническое образование, но заслужил известность и как литератор. Автор популярных некогда «Рассказов о вещах», «Рассказов о великом плане», он писал и публиковался под псевдонимом «М.Ильин». К слову, вместе с женой они опубликовали в серии «Жизнь замечательных людей» и книгу о композиторе Александре Бородине.

Наконец, под псевдонимом «Е.Ильина» публиковала свои литературные материалы еще одна сестра Маршака – Лия Яковлевна.

«Писатель, чтобы поддержать любимую племянницу – мою маму, говорил, что если с мужем случится беда, он усыновит меня».

– Когда состоялось ваше первое знакомство с Самуилом Яковлевичем?

– Так получилось, что еще с детства имя Маршака для меня было связано не только с книгами. Это был единственный писатель, про которого я точно знал, что он жив, проживает в Москве и что с ним можно увидеться или поговорить по телефону. У меня всякий раз замирало сердце, когда разговаривали с Москвой, и моя мама передавала мне трубку. Я смущался, прикладывая трубку к уху. На том конце провода раздавалось: «Здравствуй, милый! Скажи, милый, ты интересно живешь? Много читаешь? Это очень важно, голубчик! И еще не забывай о том, что я вас всех очень люблю». В коротком разговоре Маршак всегда умел акцентировать внимание на главном, нацелить на самое важное. Любой разговор с ним и в последующие годы всегда приободрял, прибавлял силы.

Эти телефонные разговоры происходили уже после возвращения из эвакуации в Ленинград. В эвакуации, в уральском городе Березники, я и появился на свет. У родителей, выпускников химического факультета Ленинградского университета, на 22 июня 1941 года был назначен выпускной вечер. Война все расстроила. Отец был «белобилетником», но вместе со своим курсом пошел в ополчение. На фронте он оставался до конца войны, в начале 1945 года их часть перебросили на Дальний Восток, демобилизовался отец лишь в 1946 году.

Маршаков всегда отличали родственная привязанность, чувство локтя. Самуил Яковлевич находился в курсе нашей жизни в эвакуации, был осведомлен и о моем появлении на свет. Шла тяжелая война, было неизвестно, возвратится ли с фронта мой отец. Писатель, чтобы поддержать любимую племянницу – мою маму, говорил, что, если с мужем случится беда, он усыновит меня. Непростой отрезок времени, связанный с годами эвакуации, был пронизан чутким, трепетным отношением к нам со стороны Самуила Яковлевича. Мне даже иногда кажется, что в раннем детстве я лучше представлял его, чем отца, и что увиделись мы с ним тоже раньше, чем с папой.

– С кем же все-таки познакомились раньше?

– Удивительное стечение обстоятельств и Его Величество Случай помогли увидеться с папой в разгар войны. В 1944 году, после снятия блокады, мы втиснулись в теплушку и поехали в Ленинград. Наша квартира там сохранилась благодаря бабушке, маминой маме, которая работала военврачом. Перед самым снятием блокады по просьбе Самуила Яковлевича ее вывез на «большую» землю самолетом Александр Фадеев.

В эти же дни, когда по перегруженным составами дорогам мы направлялись в сторону Ленинграда, отцу дали краткосрочный отпуск для сопровождения семьи из эвакуации. Он приехал в Березники, а там нас нет. Направился в Питер.

В Кирове во время остановки мама выбежала из эшелона за кипятком. Видит, стоит на перроне офицер, уткнувшись носом в газету. Все газеты в те годы вывешивались на  специальных стендах. А у отца была сильная близорукость, и он читал с очень близкого расстояния. «Лева?» – окликнула любознательного офицера мама. «Женя?» – с удивлением откликнулся отец. На этой же станции папа забрал нас в свой состав. Позже родители рассказали, как я с гордым видом вышагивал по вагону и всем сообщал: «У меня есть папа».

«Доброжелательный, мягкий Маршак проявлял непримиримость, принципиальность, когда сталкивался с откровенной халтурой, пренебрежительным отношением к слову».

– А с какого времени стали общаться с Самуилом Яковлевичем осознанно, очно?

– С 1948 года до его кончины в 1964 году нас связывали тесные, родственные, дружеские отношения. Многое из жизни Самуила Яковлевича я узнал и от своей матери Евгении Моисеевны. До переезда в 1938 году в Москву Маршак жил в Питере. Петербургская квартира, где жила моя мама, часто была центром молодежных вечеринок, здесь устраивались веселые капустники, представления. Режиссером праздников неизменно выступал Самуил Яковлевич, до конца жизни сохранивший праздничный настрой души и непосредственное, детское восприятие жизни. По рассказам матери, он с юности любил поозорничать, был неистощим на выдумки. Купил как-то веник около бани, а потом надо было ехать на трамвае. Что делать с веником? И он подарил его кондуктору. Летом родные съезжались в Кавголово, на дачу. Однажды ехали на машине. Писатель очень гордился, что умел изъясняться с местными жителями на их родном языке – финском. Выглянул из окошка и поприветствовал встречного мужика по-фински. Тот ошалело посмотрел на чудаков да и выдал по-русски: «Чавой-то?» Финн по фамилии Вежа доставлял на дачу творог и сметану. Самуил Яковлевич подшучивал: «Вот он – вежа, а остальные невежи». Творог он не любил, по поводу этого продукта изрекал: «Творог существует для омрачения вкуса сметаны».

Как и многие творческие личности, Самуил Яковлевич совсем не дорожил своим здоровьем, не заботился о себе. Часто одновременно делал несколько дел,  напрочь забывая при этом и о еде, и об отдыхе. Он любил повторять: «Нужно держать одновременно на огне несколько утюгов».

Еще один штрих к портрету Самуила Маршака из воспоминаний мамы. Книги, которые он дарил детям, часто подписывал так:
«С уважением и любовью». К каждому ребенку он относился как к равному, как к личности.

Мне представилась возможность общаться с Самуилом Яковлевичем и в домашней обстановке – в его московской квартире, и в дни пребывания на отдыхе в Ялте. Это место он полюбил с юности, с тех пор когда талантливого юношу Маршака Алексей Максимович Горький и Екатерина Павловна Пешкова в 1904 году пригласили пожить в своем доме в Ялте.

На отдыхе, это было в начале 60-х годов, маститого уже писателя «атаковали» коллеги по цеху, особенно начинающие литераторы. Доброжелательный,  мягкий Маршак проявлял непримиримость, принципиальность, когда сталкивался с откровенной халтурой, пренебрежительным отношением к слову. Помню, как молодой человек принес ему показать сочиненную сказку о кошке. По мере чтения этого опуса лицо писателя мрачнело, хмурилось. А по окончании он сказал: «Вымысел в сказке должен сочетаться с очень точными наблюдениями, иначе вам никто не поверит, особенно – дети. Знаете ли вы, что кошки всегда падают на все четыре лапы сразу. А у вас что?»

Вместе с этим тяжело переживал неудачи или промахи молодых талантов. Как-то в ялтинском Доме творчества вслух прочитал новое стихотворение Новеллы Матвеевой. Дочитав, откинулся с досадой на спинку кресла: «Зачем она испортила такое стихотворение!» Оказалось, поэтесса заменила в последней строфе несколько строк. И тут же Маршак вспомнил, как уже в наши дни исковеркали стихотворение Пушкина, когда издатель заменил последнюю фразу, взяв ее из черновика поэта: «Как можно так делать! Ведь Пушкин недаром оставил этот вариант в черновике!»

У меня сложилось впечатление, что Самуил Яковлевич знал наизусть всю мировую и русскую поэзию, с энтузиазмом цитировал большие отрывки из произведений разных авторов, вспоминал черновые варианты, сопоставлял, пояснял. Очень требователен он был и к себе, бесконечно шлифуя свои стихи.

Талантливый человек талантлив во всем. Маршак ценил и прекрасно знал шотландские,  английские, русские, еврейские, финские народные песни. Понимал нюансы классической музыки. Однажды признался: «Когда медная труба пытается играть нежно – это так трогательно».

– Самуила Маршака подавляющее большинство россиян знают только как детского писателя. Хотя он автор непревзойденных эпиграмм, отличный переводчик...

– «Мастерство такое, что не видать мастерства» – так о творчестве Маршака отозвался Корней Чуковский. Последним крупным произведением Самуила Яковлевича стал сборник «Лирические эпиграммы». Почти полвека он шлифовал свои поэтические переводы Блейка, Шекспира, Бернса, Вордсворта, Китса, Киплинга... Работу над пьесой «Умные вещи» начал еще в 20-е годы. А в печати, в журнале «Юность», она вышла одновременно с некрологом писателя. После кончины отца сын Маршака Иммануэль Самойлович на его рабочем столе обнаружил четверостишие, которым писатель как бы откликнулся на собственную кончину.

Не надо мне ни слез,

ни бледных роз,

Я и при жизни видел их немало.

И ничего я в землю не унес,

Что на земле живым

                              принадлежало.

«Импульсные лампы, укрепленные на «хребте» и под «брюхом» гражданских лайнеров, авиаторы до сих пор называют «лампочками Маршака».

– На одном из интернетовских сайтов помещено признание друга Самуила Яковлевича физиолога Алексея Сперанского: «Тем, что Маршак осуществился Маршаком, мы обязаны Софии Михайловне». Но сведений о жене, детях, взаимоотношениях в семье Маршаков немного. Вы знаете о них гораздо больше...

– С будущей своей супругой Софией Михайловной Мильвидской Самуил Яковлевич познакомился на пароходе. Оба возвращались из путешествия по родине предков, из Палестины. Романтические отношения перешли в любовь, а позже были скреплены семейными узами. Вместе они прожили почти 42 года. На долю супругов пришлось множество испытаний. В раннем возрасте трагически, обжегшись кипятком, умерла их единственная дочь Натанэль. В семье Маршаков очень любили и оберегали сына Якова, имевшего слабое сердце. Но врачи, наблюдавшие за ним, пропустили другой недуг – туберкулез, юноша умер в 20 лет от роду. В судьбе второго сына Маршаков Иммануэля тоже проявился фейерверк  разносторонних дарований, присущих этому клану. В годы войны Иммануэля Самойловича, талантливого инженера, отозвали с фронта для решения стратегической задачи – создания приборов для ночных аэрофотосъемок. Позже он стал разработчиком импульсных источников света, в частности ламп «Сириус», в свое время освещавших площадь трех вокзалов в Москве – одна-единственная лампа прекрасно освещала всю огромную площадь. А импульсные лампы, укрепленные на «хребте» и под «брюхом» гражданских лайнеров, авиаторы до сих пор называют «лампочками Маршака». Лауреат Государственной премии СССР доктор технических наук И.Маршак,  так же как отец, был прекрасным переводчиком. Например, он сделал художественный перевод двух романов популярной английской писательницы XVIII века Джейн Остин.

«Маршак говорил, что в годы репрессий из евреев-писателей не пострадали лишь он и Илья Эренбург».

– Самуил Маршак из воспоминаний современников предстает человеком принципиальным, честным, благородным. Как ему удалось избежать сталинских репрессий?

– Он сам этому удивлялся. Говорил, что в годы репрессий из евреев-писателей не пострадали лишь он и Илья Эренбург. Что же касается других представителей рода Маршаков, к ним власти отнеслись менее благосклонно. Некоторые были вынуждены эмигрировать. Другие лишились работы. Например, мою маму в 1953 году, после нашумевшего «дела врачей», уволили с работы из института прикладной химии в Ленинграде. К счастью, она вскоре подыскала работу, и для нашей семьи бремя преследований не переросло в трагедию.

– Принадлежность к клану Маршаков подразумевает знакомство с другими известными писателями, деятелями науки и культуры. Наверняка ваша память хранит немало любопытных сюжетов и интересных встреч?

– На Новодевичьем кладбище в Москве могилы Самуила Яковлевича Маршака и Алексея Николаевича Толстого разделяют всего несколько шагов. Оба писателя долго работали рядом, на соседних этажах Дома книги на Невском проспекте в Питере. Хотя особой привязанности, дружбы между ними не было. С внуком Алексея Толстого – Мишей мы учились на соседних курсах физфака ЛГУ, затем оба работали в оптическом институте, вместе проводили опыты в криогенной лаборатории на Карельском перешейке. Дружим,  встречаемся с ним до сих пор.

Как-то раз к нам за город, где мы проводили исследования, приехали мои родители и Саша Маршак, сын Иммануэля Самойловича, мой двоюродный брат. Воскресным вечером я с родителями вышел на остановку маршрутного автобуса, а Саша Маршак и Миша Толстой решили домчаться до города на Мишином мотоцикле «Ява». Спустя несколько часов, уже глубокой ночью, в нашей квартире раздался телефонный звонок. Звонивший мужчина осторожно осведомился: «Вы знаете таких, Толстого и Маршака?» «Конечно! С ними что-то случилось?» «Нет-нет, просто у них заклинило двигатель, и они заночуют в лесу», – сказал голос в трубке. Оказалось, мотоцикл заглох в двадцати километрах от Питера. Друзья решили заночевать в лесу, предварительно поставив в известность нас. Остановили проезжавшую мимо «Волгу», дали водителю номер телефона, попросили позвонить: «Скажите, что Толстой и Маршак переночуют в лесу». При этих словах у водителя, как говорится, чуть челюсть не отвалилась. Он решил, что его разыгрывают. Понятно и его смущение во время разговора со мной по телефону.

«Мне известны в России лишь две библиотеки имени Маршака: в Сыктывкаре и на улице Бассейной в Петербурге».

– В Сыктывкаре имя Самуила Маршака увековечено в названии Национальной детской библиотеки. Какие места в других городах носят его имя? В чьих руках сейчас находится наследие писателя?

– Мне известны в России лишь две библиотеки имени Маршака: в Сыктывкаре и на улице Бассейной в Петербурге. В обеих я бывал и один, и с внуком Самуила Яковлевича – Александром Иммануэлевичем, который много лет плодотворно занимается архивами деда, готовит к печати его книги, публикации о его творчестве. Внук Маршака по приглашению бывшего министра культуры Коми АССР Владимира Колегова приезжал и в Сыктывкар, у Владимира Константиновича он побывал в гостях  и дома. А в маршаковскую библиотеку передал книги с произведениями Самуила Яковлевича.

Оба дома – в Питере и Москве, в которых много лет жил Маршак,  увенчаны мемориальными досками. В  московской квартире сейчас проживает правнук писателя – Илья, который хранит в первозданном виде всю обстановку и кабинета, и гостиной Самуила Яковлевича. Некоторые уникальные материалы о наших предках хранит живущий в Питере мой старший сын Денис, актер и литератор. А в недавней поездке в Петербург я с радостью узнал, что в интернете создан новый русскоязычный сайт, посвященный творчеству Маршака. Он появился благодаря подругам-энтузиасткам, одна из которых живет в Екатеринбурге, а другая – в Израиле. Обе не связаны родственными узами с Маршаком, но влюблены в его творчество и этим заряжают других.

Беседовала Анна СИВКОВА.

г.Воркута

Крылатые слова и выражения из произведений С.Маршака

Рвать цветы легко и просто детям маленького роста.

Разевает щука рот, а не слышно, что поет.

Вот какой рассеянный с улицы Бассейной.

Это что за остановка – Бологое иль Поповка?

Ничего идут дела, голова еще цела.

Что ни делает дурак, все он делает не так.

Не учи молчать другого, а молчи побольше сам.

Пусть помнит каждый гражданин

Пожарный номер: ноль один!

 Архив рубрики